dieter pjanić дитер пьянич; представляется васей кошечкиным

ПРОТОТИП aaron tveit; — культ чистой плоти наверняка захотел бы это тело в своё личное пользование в качестве выставочного материала — ни усилений, ни аугментаций, всё своё, родное; — достаточно высокий, но ещё не дылда — 187 сантиметров чистого великолепия (нет); — есть несколько шрамов, полученных в ходе нетривиальной службы; — имеется также парочка небольших татуировок, набитых от скуки; спина частично забита — началось всё с отличительного знака востока, закончилось желанием заполнить пустоту вокруг него (ха). ВОЗРАСТ И ДАТА РОЖДЕНИЯ 08.17.2037 // 33 года; ВИДОВАЯ ПРИНАДЛЕЖНОСТЬ, ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ человек; — сын сына отца, стоявшего, по слухам и едва ли сохранившимся доказательствам, у истоков того самого восточного востока, который VOSTOK, но это не точно. да и проверять не рекомендуется. какая разница? — в недалёком прошлом: добрый дядя Дитер, бандит с грустными глазами, не гнушающийся использовать любые методы достижения целей и не брезгующий браться даже за самую нелицеприятную работу; — в настоящем: злой дядя Вася, если найдёте не обдолбанным — позвоните по номеру 8 800 555 35 35, очень надо; разлагается в подвале Москвы, зачем — неясно, спрашивать на свой страх и риск. ОБЩИЕ ДАННЫЕ Дитер тоскливо ковыряет пальцем дырку в стене тесного помещения, именуемого его комнатой, вслушиваясь в приглушённые звуки за стеной; шлепки, всхлипы, «какая же ты сука, Рита», снова всхлипы. Тишина в такие моменты должна особенно пугать — юный Пьянич пользуется этим окном, чтобы уснуть и больше не слышать, как его бухой отец в очередной раз решил доебаться до матери без особого повода. — Дитер, солнышко, пойдём обедать. Отец привёз продукты: я даже испекла твой любимый пирог, — дома спокойно, Рите удаётся создать ощущение умиротворённости и какого-никакого уюта, когда отец вываливается из квартиры по работе. Или бухать. Или трахать своих шлюх. Бухать на работе, а позже трахать своих шлюх. Рита делает вид, что ничего не происходит, грустно улыбается и подкладывает сыну ещё пирога, не поворачиваясь к нему полностью. — Я знаю, что он тебя бил, — Дитер елозит вилкой по крошкам, смотря на мать в упор. — Я слышал. В его словах нет угрызений совести или злобы — только холодная констатация, как если бы он был уверен в том, что Рита действительно виновата сама. Он говорит, что ей необязательно сидеть так неудобно только для того, чтобы скрыть от него рукотворное великолепие имени Радислава на своём лице. Он говорит ей, что пирог очень вкусный — едва тянет уголок рта вверх в побитой тоской улыбке и кладёт ладонь на плечо, задерживаясь в безмолвии на несколько секунд. А после уходит. — Что значит тебе «не нравится стрельба»? — Радислав, вскинув бровь, издаёт мерзкий шмыгающий звук, снимая обойму с облезлой винтовки. — Каким хером здесь твои прихоти встали? В такие моменты ему хочется дать сыну смачный подзатыльник и обмазать картину добивающим «весь в мать пошёл, сил никаких нет» — но он только рассыпается в гаркающем смехе и треплет Дитера за волосы на макушке. Мальчишка поджимает губы, ловко выворачиваясь из назойливой хватки:  — Просто говорю, что драться интереснее. Дитер уже стреляет лучше отца. Дерётся — хуже. Ему исполняется одиннадцать, когда Радислав впервые берёт его на свою настоящую работу — ту, которая приносит куда больше денег; денег, которые их обветшавшая квартира и разбитая семья ни разу за последние тринадцать лет бессмысленного брака не видели. Дитеру кажется, что отец наказывает их с матерью за что-то, чего они не делали, Дитеру кажется, что его отец — уёбок каких поискать. Спустя годы он взглянет в зеркало и увидит в нём того самого уёбка, а пока он только наблюдает в одностороннее стекло за тем, как Радислав о чём-то упоительно рассказывает привязанному к металлическому стулу мужчине. Ну, на самом деле рассказывать должен был далеко не Радислав. В восемнадцать Дитер получает отличительную татуировку — VOSTOK носит без особой гордости, но с чётким осознанием того, что каждый год этой никчёмной жизни его готовили исключительно к продолжению дела Радислава. Физические тренировки, стрельба, психологическое давление, харизма, резкая дипломатия, плавная дипломатия, точная пропись промеж глаз: он продолжает. Сначала вместе с Радиславом, потом вместо него. Шальная пуля или намеренное убийство — Дитера это особенно не заботит. Рита, прикованная к постели двадцать третий месяц, расплывается в лихорадочной улыбке и плачет, из последних сил сжимая мокрой ладонью руку сына. Он смотрит, как и всегда, в упор. — У тебя мои глаза, — разбитые тоской и такие печальные, что впору застрелиться, думает Пьянич. — Не совершай моих ошибок. На девятый день после «похорон» в квартиру заваливается Фрида — тётка не дожидается приглашения и ковыляет своими пышными телесами в сторону прокуренной кухни, оставляя Дитера созерцать пустую лестничную площадку с физиономией унылого дерьма: — Ну и шмонит. Дорогой, я принесла пирог. Ну, твой любимый, который мама тебе пекла при каждой удобной возможности, — внутри Пьянича что-то щёлкает: сначала он долго смотрит на кривое подобие того, чем любила баловать сына Рита, а потом резким движением сметает тарелку в мусорку. — Этот пирог никогда не был моим любимым. Спасибо, что нашла, наконец, время сюда заглянуть, — за его спиной можно разглядеть незакрытую входную дверь как приглашение нахуй отсюда.  Он остаётся один, и время начинает идти быстрее — год за два, не меньше. Репутация Пьянича обрастает толстой шкурой, становится его главным оружием и тяжёлым крестом. Дитера всё меньше сравнивают с отцом и всё больше вспоминают его деда, славившегося тонким подходом даже к самым грязным вопросам. Внутри растёт злой порок: отличительной чертой всех Пьяничей всегда была ядовитая гордыня. — Сына назовём Константином. А дочь — Констанцией! — ласковый голос выбивает из мутной полудрёмы, заставляя смешливо улыбнуться сквозь пелену стремительно растворяющихся образов. — Почему? Это же так же нелепо, как... Кирилл и Кира. — Не знаю. Какая разница? Ну ла-а-адно, а ты бы как хотел назвать своих детей? — он смотрит на бледные веснушчатые щёки Кристы, в её блестящие зелёные глаза — и поджимает губы. Молчит. Я бы хотел, чтобы этот блядский род прервался на мне. Дитер соглашается выбраться в Пустошь без задней мысли: ни большие деньги, ни бессмысленная слава его не интересуют, и Пустошь сама по себе особенно... тоже. Он берёт с собой самых проверенных ребят и одного бывалого в качестве проводника: Петро с годами заметно постарел и осунулся, несмотря на свой юный возраст; говорит, мол, радиация не щадит, а приступы кашля порой мешают даже посрать, так что экипируйтесь получше — идти, судя по данным, не так уж и далеко, но окрестности за Городом могут сожрать и в первые несколько минут. От неожиданно нахлынувшего в одной точке стеклянного по внешнему виду вихря Пьянича спасает удача. Очень смешно, что олицетворяет её вовремя одёрнувший Дитера Петро. Из пятерых остаётся двое — до конечной цели погибшие не протянули в буквальном смысле пары метров. Дитер из раза в раз повторяет, что с ним всё в порядке. Когда глаза неожиданно теряют фокус на полминуты — всё в порядке. Когда голова взрывается дробящей виски болью — в порядке. Когда блюёт одной только кровью в таких количествах, будто в нём её не пять литров, а пятьдесят — порядок. Нормально. И даже когда угол обзора сужается до неразличимой яркой точки перед глазами во время обследования у местного терапевта... Ну да. Порядок же. Диагноз неоднозначный: внешне всё действительно в порядке, никаких серьёзных повреждений или отклонений, но организм как будто жрёт себя изнутри. Доктор, а за ним второй, третий — все разводят руками. Четвёртый подводит черту: вылечить нельзя. Можно купировать. — Правильное лечение оставит тебя в живых... Три-четыре года. Если удача не повернётся жопой — десять лет у тебя будет точно. Когда Пьянич интересуется качеством этих десяти лет, запихивая в ноздрю багровую вату, врач пожимает плечами, мешкает. — Слишком уж ты долго слова подбираешь. Прежняя жизнь распускается по ниточке: всё, что было до, отъезжает на задний план, теряет своё значение. У Дитера достаточно денег — то, что оставил после себя отец, то, что за пятнадцать лет он наскоблил сам, — и достаточно связей, чтобы пойти дальше, выше, чтобы добиться чего-то получше чем «ну десять лет, а под конец будешь ссаться под себя, так что найди себе сиделку, пока можешь» — Дитер профессионально пропадает с радаров, кубарем катится вниз, цепляет себя на таблетки, на дерьмовую наркоту и в конечном итоге приземляется у какого-то несусветного глянцевого днища, именуемого Москвой. Зовёт себя Васей. А в зеркале видит умирающего уёбка. Папа бы, пожалуй, не гордился.  — по матери — немец, по отцу — босниец с глубокими украинскими корнями; огребала мать Дитера, по всей видимости, как раз за свою национальность (впрочем, причины, возможно, там и не было вовсе); — умеет читать по губам, однажды изучил азы языка жестов (это была необходимость, честно), благодаря матери постольку-поскольку знаком с ныне полумёртвым немецким; — не любит огнестрельное оружие с ранних лет (спасибо, папа), с годами нелюбовь закрепилась ещё и благодаря полученным в разное время ранениям (плечо, которое заебало ныть, и бок, который стрёмно зарубцевался); — понятие семьи у него искажено донельзя — свою бы завёл разве что в страшном сне, детей иметь категорически не хочет даже ради повышения скудной демографии, не говоря уже о светлых отцовских чувствах; — к женщинам относится учтиво и с уважением, несмотря на и вопреки; — достаточно спокойный и строгий, временами похож на бревно, но это если вы его плохо знаете; если знаете хорошо — то (вероятно, вы с ним вместе бухали) знакомы и с имеющимся в загашнике тёмным чувством юмора, и с весёлыми порывами пойти поссать с небоскрёба в особенно нескверные дни; — любит качественные гляделки, в глаза смотрит при любых обстоятельствах — это тем не менее не самая злая из его привычек; — замечтательно дрался — лучше только отжигал в литрбол; возможно, в мальчике умер поэт. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ игровые предпочтения: третье лицо, 3к-5к, вода по настроению. жанрово всеяден, идейно — прихрамываю. могу закрыть эпизод за два дня, а могу ползти черепахой к одному посту тридцать лет; пожелания по сюжету: щас меня похилят и погнали в бандитский Петербург играть! в случае ухода: аугментируйте его пожалуйста и сделайте адамом дженсеном что ничего